После того, как «Талибан» * (организация признана террористической и запрещена в России) вернул контроль над Афганистаном, эксперты стали рассуждать о том, насколько прагматичными будут отношения нового афганского руководства и крупнейшего соседа страны — Китая.
Требования сугубо прагматичные: не допустить прорыва
Профессор Школы международных отношений Университета Джорджа Вашингтона Шон Робертс в интервью Voice of America напоминает, что еще в 1998 году Китай через своего близкого союзника, правительство Пакистана, инициировал переговорный процесс с талибами. В 1999 году китайский МИД направил делегацию в Афганистан для встречи с высокопоставленными официальными лицами «Талибана», а в 2000 году посол Китая в Пакистане встретился с тогдашним лидером талибов муллой Омаром.
В ходе этих встреч и переговоров обе стороны нашли точки соприкосновения в регионе. Китай начал предоставлять телекоммуникационные услуги правительству талибов в Афганистане и открыл воздушные маршруты между Кабулом и Урумчи — столицей Синьцзян-Уйгурского автономного района.
По мнению Робертса, это позволяет сделать прогноз о том, что китайско-афганские отношения в новой фазе будут сугубо прагматичными. По мнению политолога, китайское правительство будет требовать от талибов сделать все возможное, дабы не допустить угрозу Китаю уйгурских боевиков, находящихся в Афганистане.
Пока что прагматизм в отношениях Китая и талибов работал эффективно. По крайней мере, по мнению профессора Робертса, небольшая группа уйгурских повстанцев из Китая, которые воюют в Афганистане, находится под контролем талибов. Часть уйгурских боевиков воют в рядах «Исламского движения Восточного Туркестана», которое многими государствами признано международной террористической организацией. Такую же позицию разделяли и США, однако в ноябре 2020 года Вашингтон исключил движение из списка террористов. Что, естественно, было расценено как удар в спину Китая.
Китайские компании не побоялись работать в воюющей стране
Китай стал одним из государств, поддержавших в 2003 году спецоперацию в Афганистане, возглавляемую Великобританией и США с целью свержения «Талибана», напоминает профессор Университета управленческих наук в пакистанском Лахоре Хасан Каррар.
Смена вектора была во многом продиктована экономическими причинами. Две китайские компании, China Metallurgical Science and Industry Corporation и Jiangxi Copper, выиграли на конкурсе контракт на разработку и эксплуатацию медного рудника в Мес Айнаке вблизи Кабула. Контрактная стоимость составила $ 2,8 млрд.
После этого китайский энергетический гигант China National Petroleum Corporation выиграл тендер на разработку нефтяного месторождения на севере Афганистана. Интерес инвесторов породил надежду на то, что страна наконец получит определенную экономическую независимость.
Тем не менее, оба проекта зашли в тупик: не удалось достичь консенсуса по вопросам развития вспомогательной инфраструктуры — железнодорожной линии, электростанции и нефтеперерабатывающего завода в Амударье. Афганское правительство вновь выставило на торги концессию на разработку месторождения Амударьи.
Впрочем, после победы талибов уже нет никаких сомнений в том, что минеральные богатства Афганистана снова станут привлекательны для китайских компаний, которые по всему миру ищут неиспользованные ресурсы для удовлетворения растущего внутреннего спроса.
Кроме того, интерес Китая к Афганистану может быть связан и с послевоенным восстановлением инфраструктуры. Пока что китайские инвестиции в сфере девелопмента были ограничены: в Кабуле построено несколько больниц, жилье, несколько небольших заводов и несколько новых зданий для Кабульского университета, а также, возможно, военная база в Бадахшане.
Вместе с тем, большая часть объектов была профинансирована за счет международных институциональных фондов, а не по инициативе Пекина. Китайские подрядчики просто выиграли конкурентные торги. Вместе с тем, они согласились работать в опасных условиях воюющего Афганистана, на что не решились бы многие западные компании.
Условия переговоров: Совбез ООН, Синьцзян и минеральная база
Сближение Китая и «Талибана» породило версию о том, что Афганистан в перспективе может быть включен в инициированный Си Цзиньпином проект «Один пояс, один путь». Афганистан может быть органично встроен в китайско-пакистанский международный транспортный коридор: за последние годы Пекин уже вложился в ремонт пограничных постов, позволяющих облегчить транзит товаров между Афганистаном и Пакистаном. И, очевидно, останавливаться на этом не намерен.
Старший научный сотрудник Японского института международных отношений и автор монографий по вопросам региональной безопасности в Азии Моника Чансория прогнозирует трехсторонний переговорный процесс «Талибан — Пакистан — Китай», в котором каждая из сторон может предложить другим преференции в геополитике и геоэкономике. Эксперт уверен, что талибы могут стремиться использовать право вето Китая в Совбезе ООН, чтобы попытаться избавиться от своего негативного имиджа. Вряд ли, конечно, речь идет о снятии статуса террористической организации.
Взамен на уступки на международной арене Пекин может попросить «Талибан» предоставить гарантии по болезненным для Пекина вопросам, связанным с безопасностью Синьцзяна, а также гарантии беспрепятственного доступа к минеральным ресурсам Афганистана. Так что диалог вполне реален.