День рождения Москвы до новейшего времени почти не отмечали. «Почти», ибо первую попытку предприняли ещё славянофилы в далёком 1847 году (в противовес «западному» Санкт-Петербургу). Специально перевернули кучу летописей и… развернули историческую дискуссию — что, где, когда упоминалось. То ли 1117-й год, то ли 1140-й, то ли 1156-й.
Точку с восклицательным знаком в споре поставил Николай I — 1147-й год! Однако широко гульнуть не дозволил, полагая «славянофильские штучки» эдакой разновидностью крайности, предтечей современного «экстремизма». Юбилей 700-летия Белокаменной интересанты намеревались справлять три дня, причём в апреле.
Но самодержец перенёс на 1 января и выделил один день. В итоге состоялись торжественные молебны, творческий конкурс, куда, между прочим, был заявлен будущий сверхпопулярный романс «Гори, гори, моя звезда» (в антисоветскую эпоху 90-х приписанный молвой авторству адмирала Колчака).
С буквальным «гори, гори» тогда не задалось — порыв ветра задул большинство огней иллюминации (использовались сальные плошки), зажжённой для подсветки Кремля со стороны Красной площади. Всё! На том именины Москвы завершились в ближайшие 100 лет.
К 1947 году сошлось многое — от 135-летия Бородинского сражения (7 сентября — к чему экономно Сталин и приурочил «день Москвы»). До 30-летия Октябрьской революции. Выражаясь новоязом — обозначился «восстановительно-преемственный тренд».
«Заслуга Москвы состоит, прежде всего, в том, что она стала основой объединения разрозненной Руси в единое государство» — скажет в своей речи, посвящённой 800-летию столицы генералиссимус. И добавит: «Только страна, объединенная в единое централизованное государство, может рассчитывать на возможность серьезного культурно-хозяйственного роста, на возможность утверждения независимости».
Приметы и признаки, характерные для того юбилея каждый оценит самостоятельно. Хоть широко-масштабно (в 1945 году победили, а всего через 16 лет человек полетел в космос). Хоть узко-конкретно.
К примеру, именно тогда случилась закладка памятника Юрию Долгорукому на Советской-Тверской площади (правда, окончательно установлен он был в 1954 году). Примечательно, но лауреат Сталинской премии, скульптур Орлов категорически воспротивился предполагаемому посвящению князю: «Основателю Москвы от Советского правительства». И … добился своего, надпись на памятнике не появилась.
Или взять знаменитые сталинские высотки, старт которых начался с того «800-летия», ведь зданий должно было быть 8 — по одному на каждые сто лет. Однако строительство 32-этажной башни высотой в 275-метров в Зарядье остановилось после 1953 года, а уже значительно после, но на подготовленной для «высотки» фундаментной базе возникла гостиница «Россия», закончившаяся парком.
Сами торжества выдались под стать будущим проектам: главные улицы перекрыли для движения и вынесли столики кафе; то там, то здесь возникали настоящие карнавальные шествия со слонами и клоунами; на стадионах открылись многочасовые представления; дефицитными после войны лампочками иллюминации украсились практически все основные фасады центра. Разумеется — танцы под духовые оркестры и прямо на тротуарах. Естественно — грандиозный салют. Занавес!
У следующего исторического промежутка между Московскими «днями» объяснение вероятнее всего самое прозаическое: каждый праздник обходится дорого — не до выходных в стране, где после опустошительной войны уйма дел. Кстати, именно поэтому «нерабочее» 9 мая в 1947 году перенесли отдыхом на 1 января, из чего потом сделали вывод: Сталин «отменил» День Победы.
Ага, а не перенёс бы, наверное, тоже ткнули бы, мол, тиран отнял у народа Новый год. Таперича не то, что давеча — в прошлом году Российская Федерация официально отдохнула 149 дней, вместе со всеми выходными и пандемическим отпуском. Ну, на то, мы и свободные граждане, в смысле — не занятые. А оно всё пусть как-нибудь само собой образумится, разовьётся и «стабильно вырастит».
Короче, сперва было не до избыточных праздников, а опосля разоблачения культа личности избегали «сомнительных» ассоциаций, поэтому Москва оставалась без внятного «дня рождения» до 19 сентября 1987 года. Когда на трибуне Мавзолея появляется … Борис Николаевич, делая ручкой. Ага, глава столичного горкома, поставивший себя чуть ли не Генеральным секретарём.
То, что подобное «возвышение» было ему не по чину — очевидно, но ведь предлог-то — 840-летие Москвы! Взяв за основу «сталинский сентябрь» (а не, допустим, «императорский январь»), Ельцин устроил локальный праздник довольно эффектно — с ретро-парадами по Садовому кольцу, с корабликами на Москва-реке и демонстрацией на Красной площади. Кстати, когда «неправого Бориса» снимали с должности в том же 1987 году в протоколах пленума, в том числе говорилось: «Ельцина не интересуют проекты, которые дадут отдачу позже. Ему нужны сиюминутные, громкие, эффектные мероприятия, авторитет любой ценой…». Клеветали, наверное.
По-настоящему «отмечательный» размах был достигнут спустя 10 лет. Основные заслуги в праздновании 850-летия Москвы обычно приписываются Лужкову, но мало, кто помнит, что указ о том «дне рождения» издан Ельциным загодя — 9 ноября 1994 года, чтоб три года на подготовку. Молодца, похвально и последовательно, настоял на «своём».
Приметы того — «другого» юбилея опять же перед глазами. Например, торгово-развлекательный комплекс «Охотный ряд» или памятник Петру I у разделения Москвы-реки и Водоотводного канала. Нравится/не нравится — дело вкуса, вон про Эйфелеву башню французские газеты тоже писали «железное чудовище, обезобразившее Париж».
Раз уж помянули Париж, перефразируем известную фразу в — «Москва стоит праздника». Это, действительно, Великий город, заслуживший своё чествование. Разговор лишь о том, кто и когда обозначил традицию. Не «славянофильский апрель», не «императорский январь», а «сталинский сентябрь». Чего вспоминать, видимо, не особо комфортно, ведь чем больше «успехов и достижений» в настоящем, тем «глупее и кровавее» Сталин в прошлом. Расставил, понимаешь ли, «мин».