Госкорпорация «Росатом» предложила создать в Арктике девять горнопромышленных кластеров по добыче золота, серебра, меди, свинца и цинка. При этом главным условием участия в разработке этих запасов будет использование плавучих атомных теплоэлектростанций (ПАТЭС) или атомных станций малой мощности (АСММ). Общий объем инвестиций в создание кластеров «Росатом» предварительно оценил примерно в 1,2 трлн руб. государственных и частных средств.
Как рассказал РБК спецпредставитель «Росатома» по вопросам развития Арктики Владимир Панов, сейчас Минприроды проводит оценку предложений для отбора приоритетных и наиболее эффективных кластеров, но окончательно решение пока не принято. По первоначальной идее госкорпорации, кластеры должны располагаться в Ямало-Ненецком автономном округе (золото, серебро, медь, цинк, свинец), Красноярском крае (золото, серебро, цинк, свинец), Якутии (золото, медь) и на Чукотке (золото, медь, цинк, свинец).
ПАТЭС и АСММ — новое направление деятельности «Росатома». Ранее реакторы, лежащие в основе таких станций, применялись только на судах российского ледокольного флота. «Росатом» запустил первую в мире ПАТЭС «Академик Ломоносов» на Чукотке в 2020 году, а первая в России АСММ должна появиться в Якутии в 2028 году на разработке золотого месторождения из фонда Кючус.
Эксперты считают, что в текущей ситуации, когда на услуги госкорпорации на внешнем рынке могут возникать ограничения, стимулирование внутреннего спроса является актуальным и перспективным направлением. А ограничения уже возникают, и немалые. Так, заказчик строительства АЭС «Ханхикиви-1» финская Fennovoima в начале мая разорвала контракт с проектом RAOS (входит в «Росатом») из-за нарушения логистических цепочек на фоне военной операции России на Украине. Общая выручка «Росатома» в 2021 году составила 1,45 трлн руб., из них на зарубежные заказы пришлось $8,9 млрд (661,2 млрд руб. по курсу на 31 декабря 2021 года).
В то же время, экономическая обоснованность таких планов вызывает вопросы. Например, представитель компании Polymetal, которая уже пользуется ПАТЭС «Академик Ломоносов» на золоторудном месторождении Майское, рассказал РБК, что они рассматривают возврат к собственным дизельным электростанциям из-за дороговизны атомной генерации. В самом «Росатоме» уверяют, что развитие кластеров в Арктике, включая запуск пилотного кластера в Якутии, может принести до 100 млрд руб. поступлений в бюджеты всех уровней в течение 20 лет.
По данным Роснедр запасы в Арктике внушительные — залежи золота на 1 января 2021 года составляли 1774 т (12% от общероссийских), серебра — 27,3 тыс. т (22%), меди — 41,5 млн т (42%), свинца — 1,1 млн т (6%), цинка — 2,5 млн т (4% от запасов по России). Добыча золота в регионе в прошлом году составила 38,7 т (9% от общероссийской), серебра — 247 т (11%), меди — 480 тыс. т (42%).
Добыча свинца и цинка в Арктике сейчас не ведется, хотя урановый холдинг «Атомредметзолото», входящий в «Росатом», планирует запустить горно-обогатительный комбинат на базе Павловского месторождения свинцово-цинковых руд на Новой Земле в 2026 году. Всего в Арктике действует 217 лицензий, предусматривающих добычу золота, серебра, меди и полиметаллов.
Еще один аргумент в пользу инициативы «Росатома» — дополнительный стимул развития и загрузка Северного морского пути, по которому ресурсы могут направляться в Азию.
С другой стороны, как рассказал «Свободной прессе» профессор, доктор географических наук, заместитель директора Института географии РАН Аркадий Тишков, к добыче полезных ископаемых в Арктике, тем более с использованием ядерной энергетики, нужно подходить крайне осторожно, потому что ущерб может превзойти возможные выгоды.
— Арктика — это наиболее уязвимый регион, экосистема которого практически не восстанавливается после механических нарушений. Планируя там горнодобывающие работы, мы обрекаем значительные площади на безвозвратные потери. Это механические нарушения экосистем, которые требуют тысячелетия для восстановления.
Второй момент — это использование автономных атомных энергетических установок. Они, конечно, более чистые, чем любые другие источники энергии, в том числе солнечные или ветровые. Но у нас пока нет опыта применения этих установок в таких масштабах, которые планируются при разработке кластеров. Мы имеем только один пример в районе Чукотки — плавучую станцию «Ломоносов», которая обеспечивает энергией довольно большой регион. В случае разработки кластеров это будет целая серия таких станций, и контроль за экологическим состоянием там станет очень сложным.
Мы не можем уйти от перспектив освоения ископаемых в Арктике, спрос на это существует. Но, понимая весь комплекс экологических проблем, эти проекты не должны развиваться одновременно. Мы уже знаем, что происходит, если одновременно осваиваются десятки месторождений, как на Ямале. Накапливается синергизм воздействия, и экологическая система не успевает оправиться и восстановиться.
Поэтому, во-первых, обязательно должна быть очередность разработки. Во-вторых, необходима тщательная стратегическая и экологическая оценка проекта. Теоретически может получиться, что потери могут быть существенно больше, чем приобретаемые выгоды. Затраты на восстановление одного гектара в Арктике в десятки раза выше, чем экологическая рекультивация в средней полосе.
Наконец, третий момент в том, действительно ли есть такая потребность в этих ресурсах, когда у нас достаточно месторождений в умеренной климатической зоне и в не таких суровых условиях, которые даже не начинали осваиваться. Необходимо как минимум обновить данные о природных запасах, потому что есть целая сеть месторождений, которые или не осваиваются, или осваиваются слабо, или законсервированы. Золото и полиметаллы в том же Норильском регионе далеко не все добываются. Исходя из позиций экологии, важно было бы войти в те регионы, где уже ведется горнодобывающая деятельность и там, минимизируя потери, усилить интенсивность добычи свинца, золота и прочих ресурсов, прежде чем вторгаться в девственную экосистему Арктики.
«СП»: — Но ведь есть и много аргументов в пользу проекта, в частности, экономических.
— Я вполне понимаю «Росатом», который занимается освоением новых транспортных рубежей, строит новые ледоколы и станции. Поэтому когда заходит вопрос перспектив на 20−30 лет, он ищет такие ресурсоемкие и инвестиционноемкие проекты. Но согласуются ли они с интересами экологии?
Моя личная позиция в том, что в Арктике не менее 50−60% природы должно находиться в абсолютно заповедном режиме, иначе мы будем ее терять, особенно на фоне климатических изменений. В сложившейся конъюнктуре можно развивать кластеры последовательно, с большим временным шагом, который позволит избежать кумулятивного эффекта разрушения Арктики. Но в целом интересы экологии должны быть на первом месте.
«СП»: — Могут ли эти кластеры помочь в развитии Севморпути?
— Дело в том, что для Северного морского пути это совсем не большие объемы. Для него перевозки газа, нефти или угля гораздо более существенны. А годовую добычу золота, что называется, можно «в кармане унести». Не нужно ко всем вопросам конъюнктурно привязывать Северный морской путь. Конечно, он имеет значение, но для перевозок золота, свинца или меди оно не первостепенное. Это не сжиженный газ, не нефть и не евразийский транзит.
Эти месторождения не смогут быть точками роста в регионе, потому что Арктика сегодня все-таки для вахты, а не для постоянного проживания. Если бы мы научились строить автономные города замкнутого энергетического цикла, тогда другое дело, но для этого нужно, чтобы эти месторождения могли бы разрабатываться столетиями, чтобы инвестиционно это было выгодно и окупилось.