«Свободная пресса» продолжает публиковать переводы авторов из альтернативных западных СМИ. Это далеко не та пропаганда, которую печатают в CNN, New York Times, Washington Post, Los-Angeles Times и других «авторитетных» медиаресурсах. Если вам интересно побольше узнать об этих авторах, можно заглянуть сюда.
Подземные толчки, вызванные этими событиями, достигли Ближнего Востока, и все ключевые государства принимают это к сведению. Иран, Сирия, Израиль и Турция, а также арабские государства Персидского залива имеют одну общую черту — они хотят поддерживать отношения с Москвой таким образом, чтобы усилить свои дипломатические или военные рычаги влияния. Если усиливающиеся региональные конфликты (особенно между Израилем и Ираном) нарушили этот баланс, то большая геостратегическая бомба замедленного действия, тикающая на Украине, и меньшая, которая уже взорвалась в Казахстане, несомненно, проверяют способность России и ее друзей работать совместно. Хотя для Путина эта ситуация и представляет собой равное испытание, его способность жонглировать несколькими горящими свечами никогда не следует недооценивать.
Ну, разве все мы не можем просто поладить?*
В ноябре 2021 года Москва вновь выдвинула предложение о «Концепции коллективной безопасности в зоне Персидского залива», которое она уже предлагала три раза, последний из которых имел место в 2019 году. В тот момент эскалация конфликтов в регионе, вызванная отказом президента Дональда Трампа от Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) и его кампанией «максимального давления» на Тегеран, гарантировала, что предложение России упадет, как воздушный шар из свинца. Но избрание президента Джо Байдена послужило стимулом для Москвы не только возобновить свои предложения в области безопасности, но и предложить свои услуги в качестве посредника между Соединенными Штатами и Ираном (и, как следствие, между Израилем и Ираном). Виталий Наумкин, старший научный сотрудник, который, по-видимому, помог сформировать концепцию коллективной безопасности Москвы в Персидском заливе, настаивал на том, что регион «сыт по горло происходящим» и зашел в «своего рода тупик», который может открыть двери для дипломатии. Его своевременная похвала «лидерству президента Байдена» была призвана дать понять Белому дому, что, как выразился Наумкин в Newsweek, «У нас есть одна общая угроза — угроза войны».
Была ли Россия когда-либо серьезно настроена в отношении своего предложения по безопасности в Персидском заливе, менее важно, чем геостратегическая логика, лежащая в основе этого предложения. Способность Москвы оказывать влияние частично зависит от ее способности демонстрировать военные мускулы, используя свои отношения с несколькими государствами, чтобы играть роль амбициозного миротворца. Поскольку эта роль дает России рычаги влияния, с которыми Вашингтон не может сравниться, Москва многое выиграет от того, что никто из ее друзей не ограничит ее поле маневра на дипломатической арене.
Таким образом, во время переговоров по СВПД в Вене Россия поддержала Иран, одновременно заявив о своем желании, чтобы Тегеран проявил некоторую гибкость. Эти усилия вызвали критику в Иране со стороны экспертов, являющихся сторонниками жесткой линии. Один из них утверждал, что фотография Роберта Мэлли, главного переговорщика США, беседующего со своим российским коллегой Михаилом Ульяновым, является свидетельством американо-российского «заговора» с целью подрыва иранских интересов.
Аналогичным образом, на самом Ближнем Востоке Россия стремилась содействовать тому, чтобы Иран сохранил свою огневую мощь — и, следовательно, свою способность наносить удары напрямую или через прокси по Соединенным Штатам и Израилю — даже несмотря на то, что она сохранила взаимопонимание с Израилем. Это взаимопонимание предоставляет израильтянам дипломатическое пространство, а также воздушное пространство для нанесения ударов по своим врагам в Сирии, когда они обнаружат возникающую угрозу и возможность. Таким образом, 28 декабря, когда израильские бомбардировщики нанесли удар по контейнерному комплексу в порту Латакия (где у России есть военно-морская база), Москва открыто не критиковала Израиль, несмотря на потенциальную угрозу, которую эта атака представляла для российских военных. Вероятно, неслучайно, что Путин и президент Израиля Ицхак Херцог, как сообщается, разговаривали по телефону всего за несколько дней до этого инцидента. Их разговор, несомненно, касался механизма устранения конфликтов, который Россия и Израиль создали при правительстве бывшего премьер-министра Биньямина Нетаньяху, договоренности, которая была возобновлена, когда премьер-министр Нафтали Беннет встретился с Путиным в Сочи 22 октября 2021 года. Иранские лидеры, усилия которых по приобретению российской ракетной системы С-400 (что Москва неоднократно игнорировала), должно быть, были встревожены и все же не вполне удивлены молчанием Москвы после нападения Израиля 28 декабря.
На самом деле, все ключевые действующие лица региона хорошо понимают, что Путин хочет проявить безжалостность, одновременно показывая, что он влиятельный лидер, который просто хочет, чтобы соперники на Ближнем Востоке поладили (с небольшой помощью их друга в Москве). Стратегическая задача сейчас состоит в том, чтобы учесть двойные цели Путина таким образом, чтобы они не взорвались в лицо Ирану, Израилю и Турции.
Напряженность между США и Россией по Украине в мутных водах Ближнего Востока
Казалось бы, успех Москвы и ее партнеров на Ближнем Востоке в балансировании их потенциально конфликтующих интересов частично зависит от способности России поддерживать нечто вроде противопожарной стены между геостратегическими угрозами, возникающими на ее многочисленных задворках, и пересекающимися конфликтами в регионе, где у нее есть жизненно важные интересы в сфере безопасности. Однако на самом деле эта противопожарная стена очень проницаема, потому что Россия рассматривает свое собственное присутствие на Ближнем Востоке — и особенно в Сирии — как жизненно важное для своих более широких геостратегических интересов.
Действительно, помимо того, что Москва может направить свои бомбардировщики в Ливию и, тем самым, продемонстрировать свое влияние на средиземноморском театре военных действий, похоже, что одна из целей для тех баз, которые Россия содержит в Хмеймиме и Тартусе в Сирии, состоит в том, чтобы нацелить стратегический кинжал на южный фланг НАТО. Таким образом, Россия не только разместила дальние бомбардировщики Ту-22М3 и истребители-перехватчики Миг-31К с гиперзвуковыми ракетами на своей авиабазе Хмеймим, но и перебросила 25 декабря более 20 самолетов и вертолетов с этой базы на аэродромы в Хасаке и Дейр-эз-Зоре на востоке.
Этот шаг служит двойной цели — поддержке режима президента Башара Асада при одновременной демонстрации способности России усложнять жизнь НАТО, особенно, с учетом общественной озабоченности Москвы по поводу потенциального расширения НАТО на другие государства, в первую очередь на Украину. По мере обострения американо-российского конфликта соперничающим друзьям России на Ближнем Востоке становится все труднее прилагать усилия по сдерживанию возможного пожара на Украине. Действительно, Турция и Израиль являются наглядными примерами того, насколько сложной стала эта ситуация.
Израильско-российско-сирийско-иранское уравнение
Израиль поддерживает тесные дипломатические отношения с Украиной. Эти 30-летние официальные отношения были отмечены во время третьей ежегодной встречи «Киевского еврейского форума», которая состоялась онлайн 15−16 декабря 2021 года. Хедлайнерами встречи, в которой в 2021 году приняли участие около 83 000 онлайн-зрителей, были не кто иные, как президент Украины Владимир Зеленский и президент Израиля Ицхак Херцог. Восхваление ими украинско-израильских отношений не было простым пиар-трюком. Две страны подписали крупное торговое соглашение в январе 2019 года. Сообщается также, что их военные отношения получили развитие и что Зеленский выразил заинтересованность в покупке израильской ракетной системы «Железный купол». Израильские официальные лица воздерживаются говорить о конкретных деталях, чтобы избежать антагонизации Москвы.
Тем не менее, важность украинско-израильских отношений была подчеркнута визитом министра обороны Украины Алексея Резникова в Израиль в начале декабря 2021 года. Хотя о деталях их дискуссий не сообщалось, Москва, несомненно, приняла к сведению эту встречу и, вероятно, внимательно следит за отношениями Израиля и Украины. Действительно, израильские официальные лица сообщают, что у Израиля и России есть понимание того, что Израиль не будет укреплять свои оборонные связи с Украиной; а взамен Россия ограничит свои продажи оружия Ирану. В конце 2019 года советник Нетаньяху заявил, что Россия отменила предложенную продажу ракет Ирану и что Израиль ответил взаимностью, дважды пообещав не продавать оружие Украине.
Вышеупомянутое нападение Израиля 28 декабря в Сирии и последующее молчание Москвы, вероятно, указывают на то, что обе страны все еще хотят соблюдать эти «красные линии». Таким образом, ожидается, что нынешнее правительство Израиля будет избегать любых публичных шагов, которые могли бы свидетельствовать о серьезном улучшении своих военных отношений с Киевом. Тем не менее, в 2019 году правительство Нетаньяху, как сообщается, предложило выступить посредником между Россией и Украиной. Эскалация американо-российского конфликта из-за Украины — не говоря уже об усилиях премьер-министра Беннета по улучшению американо-израильских отношений — делает маловероятным, что правительство Беннета попытается возобновить грандиозное предложение Нетаньяху. Но если Россия и администрация Байдена не смогут договориться по Украине, Москва может внезапно оказаться менее склонной сдерживать Иран в Сирии или подталкивать Тегеран к уступкам на переговорах в Вене. Так или иначе, украинский кризис усложняет трехсторонний танец между Россией, Израилем и Ираном.
Турция/Россия/Сирия/Иран
Сложный танец между Турцией, Россией, Сирией и Ираном также является функцией конкретных стратегических интересов Турции в Сирии и за ее пределами, которые уже вызвали трения между Анкарой, Москвой и Тегераном — даже несмотря на то, что все трое поддержали возглавляемый Россией Астанинский процесс по разработке конституции для Сирии. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган предвидит такое будущее, в котором граждане Сирии будут иметь какой-то голос, а это означает создание пространства для исламистских лидеров в продолжающихся — и пока непродуктивных — переговорах ООН по политическому урегулированию в Сирии. Это не та цель, которую разделяют Москва и Тегеран, особенно если — как опасаются иранские лидеры — это откроет двери для суннитских джихадистских сил. Очень слабое прекращение огня в провинции Идлиб ненадежно связано с усилиями по сдерживанию этих противоречивых целей и сейчас находится под давлением, поскольку Исламское государство** (ИГ) пытается восстановить свое влияние. Бомбардировка 2 января Россией целей ИГ близ Идлиба, на северо-западе Сирии, подчеркивает возможность возобновления конфликта между Москвой и Анкарой, который может произойти, если эта организация вновь наберет силу.
Эта напряженность будет усилена открытыми разногласиями Анкары с Москвой по нескольким направлениям. Во-первых, Анкара поддержала притязания Украины на Крым и, таким образом, выступила против аннексии Россией этой территории и ее народа в 2014 году. Еще большую тревогу для Москвы вызывает тот факт, что Турция — член НАТО — поддерживает членство Украины в альянсе. Тот факт, что Турция продала Украине беспилотники TB2, возмутил Москву, которая наверняка знает, что беспилотники помогли Азербайджану одержать победу над армянскими войсками в войне в Нагорном Карабахе в 2020 году.
Учитывая эти опасения, декабрьская просьба министра иностранных дел Турции Мевлюта Чавушоглу о том, чтобы Россия придерживалась более умеренного подхода к конфликту на Украине, должно быть, встревожила Москву. Его предостережение, вероятно, задело: «Чтобы любое предложение было принято, оно должно быть приемлемым для обеих сторон. Россия внесла несколько предложений. Но, возможно, НАТО добивается таких же гарантий от России». Он добавил, что «если у России есть какие-то конкретные ожидания или проблемы со стороны Турции относительно снижения напряженности в отношениях между Россией и НАТО, Турция оценит» ситуацию.
Этот обмен мнениями состоялся примерно через две недели после телефонного разговора Путина и Эрдогана, которому, по данным российского информационного агентства ТАСС, предшествовали обещания представителя Кремля о том, что турецкое посредничество может быть даже полезным, но только при определенных условиях. Он заявил, что «Если господин Эрдоган сможет как-то использовать свое влияние, а это влияние абсолютно однозначно и в региональном плане, и в мировых делах во многих аспектах; если он сможет использовать свое влияние, чтобы побудить Киев начать выполнять свои обязательства по минскому комплексу мер, договоренностям Парижа и так далее, то это можно будет только приветствовать». Короче говоря, послание Москвы состоит в том, что, если Анкара не поддержит свою позицию, любое предложение Турции о посредничестве будет решительно, пусть и дипломатично, отклонено.
Оказавшись между молотом и наковальней, Эрдоган, находящийся под огромным давлением у себя дома в связи с нарастающим экономическим спадом, вряд ли предпримет шаги, которые еще больше разозлят Москву. Но, как и в случае с Израилем, события на Украине значительно усложнили отношения Турции с Россией (и, как следствие, с Ираном). Задача Эрдогана состоит в том, чтобы не наступать себе на мозоль.
Тон задают российско-американские переговоры
Усилия Турции, Израиля и Ирана по налаживанию отношений с Москвой (и наоборот) в конечном счете могут зависеть от продолжающихся переговоров по Украине между Белым домом и Кремлем. Требование России, чтобы администрация Байдена отказалась от любого плана членства Украины в НАТО, усложнит любые попытки достичь компромисса, что подчеркивается недавним заявлением госсекретаря Энтони Блинкена о том, что требование Москвы неприемлемо для Соединенных Штатов и их партнеров по НАТО. Блинкен прав, когда отмечает, что Москва должна знать, что никакое такое требование не может обеспечить путь вперед. Но съезд с дороги к более опасному американо-российскому столкновению в настоящее время иллюзорен.
Тем временем украинский конфликт будет иметь волновые последствия на Ближнем Востоке и в Вене. Москва может прийти к выводу, что опасность провала в Вене слишком велика, и поэтому все равно попытается заставить Тегеран отказаться от некоторых своих требований. Но если ситуация на Украине станет еще более напряженной, Россия может оказаться не склонной подталкивать Иран к компромиссу. Москва, которая не так давно считала себя миротворцем на Ближнем Востоке, теперь имеет гораздо меньше возможностей для укрепления своих отношений с соперниками в регионе. Урок, по-видимому, состоит в том, что даже если Соединенные Штаты в регионе больше не обладают тем влиянием, которым они когда-то располагали, ход американо-российских отношений остается жизненно важным для перспектив установления мира на Ближнем Востоке и в других нестабильных регионах земного шара.